На письменном столе в его квартире лежал билет. В красивом ярко-зеленом конверте с логотипом S7. Конверт, который невольно притягивал взгляд. От него невозможно было оторваться. Руки тянулись разорвать его в клочья. Смять. Открыть окно и выбросить. Поднести зажигалку к уголку и сжечь его дотла, похоронив пепел в стеклянной пепельнице. Я лила слезы, накрываясь одеялом с головой по ночам, когда уезжала от тебя спать в свою холодную постель.

По телевизору дикторши радостно читали текст о первом дне весны. За окном температура чуть выше нуля, а мое настроение зависло на отметке ноль.

Он приехал в 11. я была в халате, с не накрашенными глазами и, спутавшимися от бессонной ночи, волосами.
В руках были цветы. А внизу ждало (может лучше – стояло) такси с чемоданами.

-Это тебе, - протянул он мне букет из 11 красных роз.
11 роз. 11 утра. Как символично.
-Спасибо.
-Я же обещал, что подарю. Подарю, тогда когда ты будешь меньше всего этого ждать, - в его глазах читалась нежность и осторожность.
-Они очень красивые, - после неловкого молчания я пробормотала - Позвони, как долетишь.
-Обязательно.
Он развернулся и направился к двери. Я стояла с букетом в руках, и смотрела на его удаляющуюся спину. Сердце рвало на части.
Он обернулся:
-Вик, - пробормотал он нерешительно.
Я подняла глаза на него.
Он хотел сказать что-то, но передумал, улыбнулся и произнес:
-Не расстраивайся. В конце концов, я же не навсегда уезжаю.

Такси плавно тронулось и поехало вдоль дороги. Я сползала по стенке с букетом в руках.
В тот вечер я так никому и не позвонила. В трудные для себя минуты я не ищу поддержки и ласковых объятий. Я привыкла справляться сама. Это был вечер полупустого бильярдного зала с учтивым барменом и уставшими официантками. Пока кто-то играл, я заливала свое разочарование, пыталась лечить надежды со сломанными крыльями. Они все утешали меня и жалели. Уставшими глазами и приветливыми улыбками, которыми они улыбаются за день сотням (может лучше – сотню которых они дарят за день). Они видели многое. И кажется, привыкли ко всему. Но меня искренне жалели. Я помню того бармена, который перехватил мою руку. В тот момент, когда я, допив до дна свой стакан, не первый за вечер (может лучше – содержимое своего стакана, не первого за вечер), тихо поставила его на гладкую поверхность барной стойки. Он Бармен положил свою ладонь поверх моей и прошептал: «Держись. Это жизнь». Они все думали, что у меня трагедия. А у меня была любовь.

• 
• 
•