[I]Разбилась кружка.. любимый тазик сиротских размеров с аляповатым горошком. И как всегда чертовски неудачно, поранив какую-то тонкую, но очень кровеносную жилку. И черт бы с ней, с посудой. С физической болью, этой всю ночь плачущей раной. Если бы это не было ниточкой в то время, когда деревья были большими, а я – глупой девчонкой. Правда, умеющей ждать. Два года коротких писем и разговоров с этой чашкой. Единственное, что осталось.

Она падала, случайно попадала под руку, пережила кучу перелетов и переездов. Она была не убиваемая. Дурацкая женская привычка – делать из обыденных вещей что-то сакральное, только мне одной известное. А вчера она просто разломилась. Когда ты начал орать. В очередной раз. И..я не знаю, что было больней – слова или дурацкий порез.

Когда открываешься, становишься безумно уязвимой. Зависимой от легких оттенков голоса, перепадов настроения, просто от чьего-то ставшего на мгновение таким значимым внимания. И здесь только одна надежда – не воспользуются. Поберегут. Но когда злость на себя зашкаливает, удобней метнуть этим в другого. Пусть подавится и поймет, кто здесь главный. Подавилась. И тут еще эти осколки....

Поверь, очень хорошо, что я вчера молчала. Немая сцена с телефоном и жутко болящей рукой. Я даже толком не помню что ты говорил. Набор из «да ты никогда...» уже достаточен. Я же ничего не просила и не на что не претендовала. Просто заикнулась о том, что мне хочется хоть капельку внимания и заботы. Что я тоже устала. И мне хочется, чтобы ты – пусть для проформы – интересовался как мои дела... А сказать «прости» гораздо сложнее, чем отхлестать наотмашь.

И непонятно, какая боль реальней. ..

Я их выбросила. Разноцветные горохи, намертво впаянные в фарфор. Пол ночи перебирала их, как четки. Я не хочу быть искренней. Я не готова быть слабой.[/I]

• 
• 
•