Молодой человек ехал в автобусе. Был конец рабочего дня, пятница, и хотя час пик уже прошел и большинство людей давно сидели в уюте своих квартир и смотрели телевизор, все сидячие места в автобусе были заняты и ему, как и еще нескольким людям, пришлось стоять. Вдруг автобус резко затормозил и молодой человек, с трудом удержавшись на ногах, почувствовал, как на него свалилось что-то мягкое, теплое и (хотелось бы сказать пушистое, но все-таки скажу) «нежное». Он машинально распростер свои руки, предлагая себя в качестве опоры, и не ошибся - это была девушка. Когда он помог ей подняться на ноги и оправиться, то заметил, что девушка была прекрасна – длинные вьющиеся каштановые волосы, прекрасные формы и милое личико – всё притягивало как магнит. Он едва заметно улыбнулся, все еще держа ее за руку. Она тоже улыбалась в ответ и не спешила отвести свою руку. Так они простояли несколько минут, глядя друг на друга, улыбаясь и не произнося ни слова. На ближайшей остановке, когда открылась дверь, он потянул ее на выход, и она послушно последовала за ним. Всё это время они заворожено смотрели друг другу в глаза и, не разрывая рук, почти синхронно вышли из автобуса. Коснувшись ногой земли, она как будто нечаянно оступилась, и снова угодила к нему в объятия. Он крепко прижал ее к себе, и они поцеловались. Взявшись за руки, они побрели вдоль набережной. Они не знали куда идут, но со стороны каждый мог бы заметить, что им было все равно.
Она – смелая, доверчивая, бесшабашная; в чем-то даже безбашенная. Он – сорвиголова, бабник и пошляк. Парень никак не мог понять, почему он испытывает к ней какое-то необъяснимое платоническое чувство. Такого с ним не случалось со времен детского сада; он поймал себя на мысли, что не мог прикасаться к ней в тех местах, где он без зазрения совести касался всех предыдущих своих женщин. С ней он только целовался. Они пили друг друга и не могли насладиться друг другом, как два верблюда, нашедшие оазис после двухнедельного скитания по Каракумам.
Дойдя до моста, они остановились поплевать в реку, громко смеясь как два дебила из интерната для умственно отсталых. Вдруг она резко вырвала свою руку из его и, все еще игриво глядя на него, подошла к обочине дороге и стала голосовать. Ее длинные вьющиеся волосы развивались на ветру, а глаза сверкали как у кошки.
- Едем к тебе! – безапелляционно заявила она.
- Не вопрос,- скупо, по-мужски ответил он.
Они остановили первую попавшуюся попутку и, запрыгнув на заднее сидение, всю дорогу обнимались и целовались, приводя в замешательство водителя-абхаза. Распахнув толчком дверь квартиры, он завел ее внутрь. Они шли боком вдоль стеночки, не переставая целоваться, то и дело падая на стенку, и в те недолгие мгновения, когда губы их рассоединялись, громко смеялись. Похоть в них переплеталась с ребяческим безбашенным весельем; этакая гремучая смесь. Зайдя в спальню, они стали судорожно стаскивать друг с друга одежду. Через минуту она уже стонала и извивалась под его телом, а он усыпал ее тело поцелуями. Они пыхтели, кричали и издавали такие животные стоны, что в сравнении с ними стоны узников Бастилии показались бы нежной колыбельной песенкой.
Кульминация слияния не заставила себя ждать, и тогда соседка за стенкой – старушка-пенсионерка, - лежа в постели со своим дедушкой, для которого теперь существовали только «Спартак, домино и водка», так вот эта самая бабушка в порыве благородного возмущения прокричала: «Надо же, какая наглость! Совсем потеряли совесть эти молодые!», и начала барабанить кулаком в стенку. Но у молодых, похоже, весь слух ушел в гениталии, и они продолжали неистово скрипеть кроватью и колебать пол.
По прошествии трех часов непрерывных эротических баталий, оба изнеможенные лежали на спине и смотрели в потолок. Ее лицо озаряла блаженная улыбка, и, казалось, она вот-вот начнет шутить, а он просто устал, и ему хотелось тишины. Наконец она встала, молча оделась и, черкнув свой телефон на чистом уголке газеты, бросила ее на журнальный столик и тихо вышла. Он даже не подумал ее останавливать. «Хорошо, что хоть в любви не заставила объясняться. Порядочная... не то что другие, как пристанут: «поцелуй меня, да приласкай», или еще такого хуже «А ты меня любишь или просто трахнуть захотел?»
На следующий день он позвонил ей утром часов в десять; была суббота. Она подняла трубку и, услышав его «привет», улыбнулась и мягким, бархатным, нежным голосом, который бывает только у любимых женщин, ответила «Привет!» Через час они уже сидели в кафе на улице и, потягивая коктейль из трубочки, заворожено смотрели друг на друга. Ярко светило солнце, пахло весной и воробьи то и дело шныряли между столиками в поисках крошек. Временами он ставил стакан на стол и протягивал ей свои руки ладонями вверх. Она клала на них свои, и они пальцами перебирали пальцы друг друга, а потом крепко сжимали друг другу руки. Их глаза сверкали и светились, и мир вокруг для них не существовал.

• 
• 
•