[SIZE=+1]Это не война, девочка. Не война, мальчик. Совсем не война.
Это порванный на бинты и клочья белый флаг.
Взаимоотношения двух голодных по-разному тел.
Это не гонка с преследованием, пристрелкой и перестрелкой.
Это не война. Здесь не надо никого убивать, не надо сдавать позиции, не надо рисовать
планы, ничего.
Это игра в го,
где я всё время опережаю тебя на один ход,
где я не знаю, куда мне идти потом,
и ты тоже не знаешь. От дома до дома
двадцать с чем-то минут пешком.
Это история о том,
как она
издевается над ним каждый раз, когда у неё болит голова, у неё ПМС, когда она неправа, когда она смертельно устала, когда она хочет жить, когда он косо смотрит, когда не смотрит, когда говорит и когда не говорит. Это история о том, как он молчит, ничего не делает, что-то там себе думает и молчит.
Она творит какие-то танцы, он совсем не попадает ни в какой такт.
Она считает. Он сбивается.
Это невыносимо.
Она считает: «три, два один, мы расстанемся, даже если начнем, все равно расстанемся. Он если не слабый, так, по крайней мере, не сильный, он же не удержит такого, как я, воздушного змея, не вынесет. Он же даже не может придти, приехать, ко мне подняться. Когда в сотый раз на Садовом Маяковский стреляется, когда от боли меня рвет изнутри. Он эгоист, он дурак, он меня не любит.
Раз…
Вдох-выдох,
Два…
Три…»
Это не война, это мои журавли,
это твои журавли.
Мои журавли журавлее твоих журавлей.
Белее, летают выше, стройней;
красивый клин
сегодня сходится на тебе.
Это не война, это я и ты.
Струна на моей гитаре, струна на твоей гитаре,
лады на грифе, не до конца выжженные мосты
Брак на несущественные несуществующие двадцать лет.
Я и ты, которых, на самом деле-то,
нет.[/SIZE]

• 
• 
•