Она просыпается вдруг.
Пропитывая простыни холодным потом, из пор сочится страх.
…Чудовищный, животный, первобытный, панический… – стараясь отвлечься, перебирает она в памяти. Не помогает. Усилием воли заставляет глаза открыться.
Лицо.
Идеально круглое, багровое, гигантское… Серые трупные пятна на грязной бугристой коже и пристальный взгляд сквозь крестообразный силуэт окна…
Луна. Всего лишь – луна. Секундное облегчение.
Но вот уже сигналит полусонное сознание. Оно, на удивление, ясно.
Оно зафиксировало и теперь отчетливо помнит: пока она спала, в комнате был кто-то.
Шестое чувство? Или фантазия разбуженного, но еще не проснувшегося разума?..
Где-то внутри предательски громко ухает сердце, волной цунами прокатываясь по телу, пульсом захлестывая уши, виски, выплескиваясь наружу оглушающе-хриплым дыханием. Такое бывает, когда добегаешь стометровку… Прикрыв рот ходящей ходуном ладонью, она пытается унять безумствующие легкие – лед пальцев не слушается.
Тянет на себя спасительное одеяло, с головой окунаясь в теплый уют постели – ну вот, так гораздо лучше. Страх …чудовищный, животный, первобытный, панический… отступает, словно страшась замкнутого пространства. Кровать становится спасительным островом в море враждебной тьмы. А теперь постарайся сосредоточиться. Тебе всего-навсего приснился кошмар, и испуганное воображение играет с твоим мозгом злые шутки. В комнате никого нет, и не может быть. Ты сама прекрасно знаешь: только ты и Герда.
Герда!
Она судорожно шарит руками под одеялом: кошки нет.
Цепляясь друг за дружку, спотыкаясь, падая, в голове гурьбой носятся мысли, предположения, догадки. Герда… Они всегда спят вместе… Всегда!
– Кс-кс-кс, – тихо зовет она.
– Мя-я-у, – слышится жалобное из-под кровати.
Пытаясь нащупать животное, она погружает руку в звенящую холодом темноту:
– Герда!
Тишина.
– Герда… Иди ко мне… – голос звучит, как чужой, пугая.
Нервное тиканье секундной стрелки над головой…
– Гердочка…
Гортанный вопль пронзает тишину.
Что-то черное проскакивает мимо, и, сверкнув парой зеленых искр, исчезает во мраке коридора. Герда!
Она юркает под одеяло и замирает, боясь шевельнуться. Страх, сдавший было позиции, наступает с новой силой. Колени, грудь, руки, плечи – он медленно пробирается к мозгу. Минута, три, пять, десять… Ей кажется, проходит вечность, утро не наступит никогда, она умрет здесь, и никто…
Все! Хватит! Довольно!
Она откидывает в сторону одеяло, садится… Вдруг она замечает свет.
Тусклый, нервно мерцающий, он сочится из-под кухонной двери. Встревоженный слух улавливает равномерный гул, от которого волосы встают дыбом.
Неведомая сила, словно ночного мотылька, тянет ее на свет. Любопытство? Или что-то иное?..
Она опускает на пол босые ступни, встает и медленно, точно сомнамбула, идет к двери.
Останавливается. Дрожащими пальцами касается шероховатой поверхности. Визгливо скрипнув, дверь поддается…


На кухне никого нет. Лишь в углу, отбрасывая на кафель полосу мутного света, недовольно бурчит настежь распахнутый холодильник.
Дура! – лицо озаряет облегчение. Дрожь отпускает, плечи расправляются, вновь дышится легко.
Она подходит к холодильнику: и как такое могло случиться?.. А-а, не задвинула нижний ящик, идиотка!
Досадуя, берет с полки бутылку колы, отвинчивает крышку и жадно пьет. Страха – как ни бывало. Побежденный, повергнутый, он бежал, и теперь недавний кошмар кажется ей глупым недоразумением, маленькой ночной слабостью.
Возвратив бутылку на место, она закрывает дверцу.
Кухню проглатывает мрак. Багровое лицо луны вновь заглядывает в потемневшую квартиру. Она берет со стола пачку «Vogue», выуживает сигарету, прикуривает и облегченно выпускает ноздрями облако ароматизированного дыма.
Надо сейчас посмотреть, где эта негодница Герда… Чуть до смерти не напугала!..
Она ощущает на плече холодную ладонь.
Слышится мягкий вкрадчивый голос:
– Не бойся…

• 
• 
•