ПРОДОЛЖЕНИЕ 1
Такой размах преступности на Западе означает лишь то, что большинству хищных гоминид нашлось занятие «по душе» вне структур государственной власти, и их по мере возможностей отлавливают. Но они никогда не оставляют попыток пробраться к рычагам власти на любом возможном уровне. Это можно считать программой максимум, сверхзадачей преступного мира, дело реставрации власти суперанималов. Достаточно вспомнить многочисленные случаи захвата власти уголовниками-диктаторами, озверелыми хунтами, не говоря уже о всепроникающей коррупции, доходящей до сращивания государственных структур с мафиозными.
В тоталитарных же обществах все наоборот. Хищные гоминиды не имеют возможности безнаказанного совершения насилия нигде, кроме как находясь в коридорах власти. И они с неотвратимостью продвижения чудовищ там и оказываются. Если, конечно, не в тюрьме; но подобное случается реже. Пробравшись к власти, хищные гоминиды проводят политику, которая корежит сознание людей и всего общества, хотя внешне все может быть прикрыто косметикой псевдореформ, и социальные витрины украшены муляжами благоденствия. При такой зависимости большинства населения от принудительных мер и произвола авторитарных бесконтрольных властей у людей порождаются такие психологические свойства, как пассивность, озлобленность, неуважение к человеческому достоинству и т. п.
Никогда нельзя обольщаться на счет тех, кто стоит у власти. Даже в самом лучшем случае там могут находиться лишь более ловкие и искусные «делатели хорошей мины». И несомненно одно: во всех лабиринтах власти всегда снует редкая сволочь — свободная от каких- либо моральных устоев, необычайно жестокая публика. Это всегда чревато самыми страшными последствиями, ибо среди этой «административно-командной своры» действительно немало таких субъектов, которые были бы не прочь полюбоваться гибелью человечества, даже устроив ядерный апокалипсис.
Огромное влияние на общественное поведение людей имеет сфера искусства, и эта сфера также оказывается под контролем «хищных» человеческих типов. Внутренний мир любого представителя этого мрачного хищного гоминидного контингента откровенно чудовищен. Природная предрасположенность суггесторов-манипуляторов к перевоплощению позволяет им добиваться в этой сфере быстрого успеха. В процессе видообразования суггесторы выделились на втором этапе антропоморфоза, уже после образования диффузной группы. Суггесторы «благополучно» отпочковались от этой уж очень явно «неблагополучной» группы, пойдя по пути имитации действий палеоантропов — внутривидовых агрессоров. Суггесторы смогли успешно подражать их агрессивности и смелости, оттесняя при этом свой собственный страх, удачно маскируя его своей противоположностью — видимым бесстрашием, как бы воплотив принцип «лучшая защита — нападение». Это то, что ныне именуется наглостью, нахальством. Так на свет вслед за «злом» выступило «коварство». Хищническая позиция включает в себя две черты: агрессивность и коварство.
На протяжении истории человечества суггесторы были единственным видом из четырех, большинство представителей которого жили в свое удовольствие практически в любых условиях. Суггесторы всегда образуют общественный слой т.н. «ликующих» в этом мире. Именно они и составляют подавляющее большинство чудовищного конгломерата «сильных мира сего», создавая собой прихлебательское и «подсиживающее» обрамление при тех, кто находится «в силе», «в законе». Не имеющие совести, не способные иметь ее изначально, суггесторы могут переживать и страдать лишь от пресыщения и злоупотребления теми или иными «радостями жизни». Если суггестор имеет высокий социальный статус, то он именуется в прижизненных биографиях не иначе как «жизнелюб» (в медицинской терминологии — «биофил»). Если же он оказывается на опальных социальных позициях, то получает тогда более звучные, и к тому же более объективные определения: развратник, потаскун, сволочь, паскуда и т. д. по нисходящей, вплоть до многочисленных нецензурных характеристик просторечия, сохраняющих, впрочем, свою объективность.
Суггесторы очень часто талантливы — в традиционном понимании — во многих областях, но в особенности — в искусстве притворства, блефа. При средних интеллектуальных способностях, это, как правило, мелкие мошенники, лживо добренькие «по методике Дейла Карнеги» плуты, аферисты, сутенеры, солисты в похабных ревю, продажные журналисты, «придворные» поэты и литераторы («спичрайтеры») — одо- и борзописцы. Отсутствие совести у них простирается до своей крайней формы: до физиологического бесстыдства, зачастую становящегося для них незаменимым техническим приемом в их хлопотной балаганной деятельности.
Суггесторам нередко присуще чувство юмора, но имеет оно такой же сильно выраженный хищный, безнравственный характер, чаще всего проявляющийся в известной психиатрам форме «патологического остроумия», без чувства меры. Черный юмор, всякого рода похабные, скабрезные анекдоты, а также пародии, зубоскальство, передразнивание (вплоть до звукоподражания и чревовещания)— тоже излюбленное занятие суггесторов. Многим суперанималам, особенно из «авторитетов», также свойственно остроумие, хотя куда менее изощренное, чаще всего — в яркой форме запугивающих или оскорбительных лаконичных, острых фраз.