Об отречении от чувств.

Есть такая опасная ловушка, в которую попадают некоторые люди – подавление своих чувств.
Решение отгородиться от своих истинных ощущений, настоящих чувств человек принимает, как правило, в моменты сильной душевной боли, когда терпеть происходящее становиться слишком сложно, когда душа начинает громко стонать от мучающих ее мыслей, переживаний. В этот трагичный момент человек может найти простой способ избавления от этих пыток – просто закрыть рот своей душе, не давать ей высказываться. Достаточно немного позаниматься самовнушением: «У меня нет проблем. С этим человеком я уже все решил. Меня ничто не тревожит. Все не так уж важно» и т.д. Облегчение наступает очень быстро. Плач души прекращается, точнее, перестает быть слышен, но параллельно с этим исчезает и состояние искреннего глубокого счастья. Душа отгородившегося от своих чувств человека становится жилисто-сухой, шершавой, пребывает в онемении, как немеет голова от ударной дозы анальгина. Она больно цепляет души других людей при соприкосновении, судорожно впитывая в себя чужое душевное тепло. Происходит это непроизвольно. Постепенно человек полностью или почти полностью утрачивает способность дарить, делиться. Потому что делиться ему становится попросту нечем – силы души иссякают. Иногда человек вспоминает о том, что у него когда-то были искренние порывы делиться с другими людьми и душевным теплом, и сочувствием, и материальными ресурсами, и как радостно было ему от этих бескорыстно-нерациональных поступков. Он даже пробует пережить это повторно – пробует дать милостыню, уступить кому-то в проблемной ситуации, но радость от этого уже какая-то другая, не полная, только ее отголоски. И человек постепенно перестает делиться вообще, плавно скатываясь к вампиризму – не просто не дает, но еще и отнимает.

Почти полностью утрачивается способность плакать, сострадать. Это заменяется логикой. Человек, отгородившийся от чувств, очень жестко относится и к себе, и к людям. Из речи почти полностью выбрасываются прилагательные, язык пойманного в ловушку бесчувственности – сух, как язык милицейского протокола: «Он сказал, они сделали, я считаю». Ни тени переживаний, только факты.

Я сам просидел в этой ловушке несколько месяцев своей жизни. Имея базу для сравнения, могу уверенно сказать: жизнь с включенным сердцем, с душой, которой позволено плакать, если больно - намного веселее и полнее, чем сухая, логичная суррогатная жизнь без права страдать.

Способность жить сердцем не восстанавливается молниеносно, на это требуется время. Нужно принять решение не прятаться от душевной боли, подождать и потерпеть.
И душа освободиться из оков бесчувственности.

• 
• 
•