Про любовь.
..Она резко проснулась, словно от толчка, будто кто-то внутри её толкнул. Рак безобразничает? Открыла глаза... Незнакомый потолок в полумраке - только свет уличных фонарей освещает лепнину и люстру, тёмные призрачные углы комнаты, в которых тает неясное, пульсирующее от мигающего света рекламы на улице, изображение. Словно белый потолок с люстрой посередине круглого лепного старинного рондо плавно перетекает в полумрак, тает в нём, исчезает, как мираж, как сон, как небытие... И глаза... Чёрные-причёрные от темноты зрачки на ослепительно белоснежных белках... Белоснежных как его больничный халат... Иннокентий... Кеша... Он слегка навис над ней, уперевшись локтем в подушку и смотрит... смотрит... Фила проснулась совершенно. Ни малейшей сонливости ни в глазах, в голове... Уставилась в потолок... - Кеша, я знаю, что всё это - наяву, что всё это - правда... -она помолчала. - И всё-таки скажи -это... правда? Это... есть? Иннокентий вздохнул, поцеловал её в плечо, словно сам желая удостовериться в реальности происходящего, и серьёзно ответил: - Ты даже представить себе не можешь, какая это правда... горькая... Она улыбнулась, прижалась к нему: - И пусть горькая... Зато... - по буквам проговорила: - п -р - а - в - д - а...
...Когда мама сказала ей, что звонил Иннокентий и тактично интересовался о её здоровье, она замерла... - ...он в тебя влюблёёёён, Филочка! Меня не проведёшь! Влюблён? Не проведёшь? Это точно? Мама, скажи, что это точно! Скажи, что это не обман, что тебе не показалось, что ты всё-всё-всё расслышала, моя стареющая и глохнущая милая мама... Скажи! Скажи! Я тут же тебе поверю! Я отброшу все свои сомнения, я выкину в форточку все свои мозги, свою неприступность, свой гонор и спесь, мама! Я стану глупой маленькой девочкой, наивной влюблённой идиоткой, которой в июле стукнет сорок, у которой дочь на выданье, у которой на руках стареющая и больная мать, у которой у самой рак и куча проблем...

• 
• 
•