Как солнце осеннее ласково манит!
Мужчина сидит у крыльца.
Припомнилось вдруг, как в далёком Афгане
комбат был заместо отца.

Шальная засада. Вдвоём отходили.
Вокруг лишь жара и песок.
И флягу воды трое суток делили,
и белым стал чёрный висок...

«Ты брось меня, батя, — шептал он комбату, —
Наверное, вышел мой срок...»
А тот, пошатнувшись, сказал хрипловато:
«Своих не бросаем, сынок!»

Соседка зашла и кивнула в привете:
«Сергеич, иль думки о чём?
А к нам вчера прибыли новые дети —
заполнен опять детский дом...

Мальчонка один, ну, совсем молчаливый,
и даже суровый такой.
Он в страшной аварии выжил. Счастливый...
Вот только немного хромой.

Всё смотрит на фото подолгу, до дрожи —
родных не воротишь назад...»
Вздохнула и перекрестилась: «О, Боже!
Глянь фото — какие глаза!»

Сергеич взглянул, и морозом по коже —
на карточке вместе стоят,
как два близнеца друг на друга похожи,
подросток... и бывший комбат!

Бумаги оформили ладно и споро,
жена лишь всплакнула чуток:
«Не слишком ли, Ваня, всё делаем скоро?»
Вздохнула: «Пусть будет сынок.

Не очень мы молоды. Выросли дети,
да внуков Господь не даёт»
Они у порога слегка постояли
и молча шагнули вперёд.

Вошли в детский дом и споткнулись как будто —
вдоль стенок изломанный строй,
все дети смотрели, надеясь на чудо,
а в дальнем углу тот, хромой.

Когда подошли, он спросил нагловато:
«Берёте навек иль на срок?»
Мужчина ответил ему хрипловато:
«Своих не бросаем... Сынок...»

• 
• 
•