Доктор проиграл пари, и это настолько расстроило его, что он донес Тюремщику, что я готовлю бунт. Тюремщик выиграл пари, и это настолько его обрадовало, что в карцер я угодил всего лишь на месяц, не более. Я ни с кем не заключал пари, поэтому не испытал никаких чувств, а просто отсидел в карцере положенный срок, общаясь с тюремными крысами, которых там великое множество.
Ночами крысы старались меня утешить, и хотя мне не нужны утешения, я молча их выслушивал. Они убеждали меня быть сильным. Но я не понимал, зачем. Ведь я никогда не был сильным. Они говорили, что я выберусь из карцера. Но я не понимал, какой в этом смысл. Выберусь-то все равно на Адскую Кухню. Они клялись, что скоро друзья помогут мне. Но я не понимал, чьи друзья - мои или крыс? Если друзья крыс, то зачем им мне помогать? А если мои друзья, то кто эти люди? Я их не знаю. А если я их не знаю, то зачем им мне помогать?
Так прошел месяц. У меня было время подумать. Но я не подумал. У меня было время сойти с ума. Но я уже давно сошел с ума. Все впустую. Почти.
Первая пятница прекрасного весеннего месяца мая была днем передач, и ко мне явились охранники. Они принесли бутылку водки и хлеб, в котором я обнаружил напильник и так радовался этому, что лишь на вторые сутки вспомнил, что в карцере нет ни окон, ни решеток. Зато все оставшиеся дни я счастливо пьянствовал, хотя так и не понял, кто и зачем отправил мне этот напильник.

• 
• 
•