Не осталось ни сил, ни ощущения боли.
Тоской изъедена душа, как личинками моли.
Всё катится в пропасть, причем уже не в первый раз,
И равен нулю смысл дружеских фраз.

Всё кому-то подарено, потеряно, продано,
И сердце, кровью облитое, за ужином подано.
Осталась только грязь на дне карманов одежды
И какое-то чувство, что-то вроде надежды.

Она слышит шаги, они все тише и тише.
Он снова стал журавлем и будет жить где-то выше.
Она его не ждёт, она простила и плачет,
А тупая подруга её надеждой дурачит.

Время тихо уходит, и наивная ложь
К запястью левой руки примеряет свой нож.
Надежда была и осталась напрасной,
Она капает на пол липкой жидкостью красной.

Ты изначально один. Но даже если есть друг,
Он не увидит всех бед на ладони твоих рук.
Он за тебя не станет смелым, если ты оторопел,
И за тебя сказать не сможет то, что ты сказать хотел.

Он может только помочь, если что-то не так,
Когда глаза твои застелит безысходностью мрак,
Когда слезы ровно делят на три части лицо,
И не осталось надежды на себя самого

Надежда — самообман, но это все что у нас есть.
Она ходит по рукам, продавая свою честь.
Эта лживая тварь пыль пускает в глаза,
Исчезая в тот момент, когда она так нужна.

Она будет уходить и возвращаться много раз,
Всегда держа на расстоянии заветный алмаз.
Я без надежды убит, тоской навылет прострелен,
Потому что я надеялся, а не был уверен.

• 
• 
•