Я не люблю политику и не пишу о ней, зато я люблю немного подгоревшую еду. Знаете почему?
Потому что малышом мне доводилось слышать от бабушки: кто ест подгоревшее, тот вырастает смельчаком. У нас в народе взрослые так говорили детям, потому что выбрасывать еду считалось кощунством, если даже она подгорела. Надо было доедать, и я доедал, и мне стал нравиться этот вкус.

Ещё у нас говорили, что, если у тебя из рук выпала еда, то надо её поднять, при необходимости почистить и съесть, и блага в такой пище больше, чем в любой другой.
А ещё моя мама никогда не выбрасывала и не выбрасывает хлеб, будь то дефицитный батон, полученный по карточке в грозненском "Нефтянике", или багет, купленный в какой-нибудь "Азбуке вкуса" в эпоху изобилия.
Съешь сам, накорми соседа, отдай бедняку, в крайнем случае скорми животным - что угодно, только никогда не выбрасывай еду. Помни о тех, кто жил впроголодь и умирал от голода до тебя, и о тех, кто недоедает прямо сейчас, пока ты заканчиваешь свой ужин. Меня так учили.

Именно поэтому завтрашнее "уничтожение первых партий запрещённых к ввозу продуктов" мне представляется кощунственным ритуалом, особенно неуместным в стране, где всё ещё живы узники лагерей, жертвы депортаций и блокадники, где за чертой бедности живут шестнадцать миллионов человек.

И чёрт бы с ней, с политикой.

Мурад Мусаев

• 
• 
•