На пересечении Малой и Безымянной улиц одиноко стоял фонарь, фактографическим следом эпохи технологического прогресса. Устойчиво притянутый к земле, невольно стал опорой для покосившейся от старости березы. У него был тяжелый график работы - каждую ночь до самого утра. А накопленная годами усталость, терзала его не меньше приложенного напряжения.

В поступках он был исполнительным, тверд характером, а в остальном фатально покорен судьбе и вере в свое предназначение. Фонарь знал, что хотя свет его и холоден на ощупь, но способен согреть и успокоить. И что плафон, прозрачной крышкой, сковывал весь внешний мир в драгоценную рамку. Но он верил, что сразу за пределами его сферы рассеивания, обязательно стоит другой фонарь, и непрерывность света будет сохранена.

"-Штреш, шледует шнимать, а то шовщем жамкнет" - листвой каштанов прошипел беззубый старый ветер, и пнул, из вредности, спящих ворон.
"-В инструкциях про стресс не сказано ни слова!".
"Штреш, шледует шнимать. Штоб не шипел огонь, нушна вода" - добавил улетая ветер.

Игра стихий в причудах сочетаний - пламя и влага - тождественны себе но антагонизмы по сути. Он раскаляется до страстного свечения и плавит воду, по каплям собранную из дождей в карман плафона. Пар убегает через щели неплотной крышки, воруя лишнее, сбивает спесь, отталкивая от опасной точки саморазрушения.

Ведь в жизни очень важно, чтоб рядом был тот, кто, не испугавшись, иногда, сбивать с тебя пламя, никогда не потушит твой внутренний огонь.

• 
• 
•