И смех и грех... не дай Бог конечно, но смешно...
Текст далее Текст далее Текст далее Текст далее Текст далее Текст далее Текст далее Текст далее Текст далее Текст далее Текст далее Текст далее Текст далее Текст далее Текст далее

Марья Ивановна - старая сухонькая учительница по литературе заходила в свой 10-Б как обычно очень осторожно. Сначала она приоткрыла дверь всего на палец и долго изучала диспозицию. Увиденное ее явно не
порадовало. На последнем ряду целовались. Кто, было не очень понятно. Но похоже, что Гуревич с Петровой. На первой парте сидел,
демонстративно положив ноги на учительский стол Жора Григорьев. Кто-то в середине класса громко матерился, а Сидоров у окна пытался сделать еще одну затяжку.

Марья Ивановна, глубоко вздохнув, вошла в класс. Минут через пять,
когда установилась относительная тишина, Марья Ивановна тихо сказала:
- Дорогие мои ученики. Я долго размышляла на тему, почему вы меня
никогда не слышите. И вот сегодня ночью я поняла. Или, говоря
по-простому, словила инсайт. Вы не понимаете меня, потому, что мы
разговариваем на разных языках. Причем, вообще, разных. Между нашими языками больше разницы, чем между фортраном и древнегреческим. И я решила изучить ваш язык. Я знаю пять языков и каждый из них учила не один год. Ваш язык я выучила всего за пару часов.
Марья Ивановна внимательно посмотрела на притихивший класс, взяла в руки указку и громко, со всей силы, ударив ей по доске, прокричала:
- Григорьев, сука, быстро убрал ноги с моего стола. Мудак автозаводский. Блять.
Жора Григорьев, вздрогнув, тут же убрал ноги испуганно хлопая при этом
своими девичьими ресницами.
- Ебать, копать, - продолжала тем временем Марья Ивановна, заглянув в
шпаргалку. - Та, блять на последней парте прекрати... Тут учительница
завернула такой оборот, что в классе стало так тихо, что было слышно,
как бьется о стекло муха.
Марья Ивановна подошла к окну и выпустила муху на волю.
- А теперь открыли тетрадки, - уже спокойно сказала она, и пишем тему:
"Пришвин и русская природа". Григорьев идет к доске. И если сейчас ты,
Жора, не ответишь хотя бы на тройку, я тебя таких пиздюлей выпишу, и
отьебу так, что ни папа, ни мама тебя не узнают.
Через несколько дней в учительской Марья Ивановна давала мастер-класс другим учителям.
- И если наш педагогический опыт одобрит Министерство образования, я
тут же сажусь писать докторскую. Школьная программа усваивается теперь в полной мере.
И смех и грех... не дай Бог конечно, но смешно...
Геворг Брутян