две противоположные установки в отношении того, что можно делать с переводимым текстом: калькировать как можно точнее (перевод как переводная картинка) или создавать нечто новое, условный эквивалент текста в другом языке и культуре. официальные документы и договоры обычно калькируют, даже если полученный результат выглядит непривычно.
а рекламные лозунги, наоборот, часто придумывают новые.
в применении к пятикнижию первый подход в крайней своей форме мог бы значить, что текст лучше оставить без перевода вообще, так как при самом точном воспроизведении утрачиваются внутритекстуальные переклички, связь c семитским языково-литературным контекстом.
во втором случае адекватным переводом пятикнижия, к примеру, на грузинский язык, был бы текст витязя в тигровой шкуре, значащего для грузин немногим меньше, чем Тора для евреев.
в реальности такие крайние позиции не встречаются. одни переводы в большей степени ориентированы на источник (переводимый текст), а другие на цель (язык и культуру, в которые импортируется (имплантируется? ) перевод).
в исходном повествовании почти каждое предложение начинается с -вав перевертывающего (вав-hа-hиппух), в переводе обычно передаваемого с помощью союза -и.