Игорь Губерман о случае после концерта

Ведь мемуары пишутся затем, чтоб неназойливо и мельком прихвастнуть. И в этом смысле тоже самая пора. Поскольку в возрасте весьма солидном выпал мне большой и подлинный мужской успех. Об этом расскажу незамедлительно.

Случилось это в городе Нью-Йорке. Только что закончился мой вечер, почти все уже ушли, а мы с двумя приятелями медленно курили, дожидаясь третьего, который должен был везти нас выпить. Мы уже и разговаривали вяло - не терпелось сесть, расслабиться и налить по первой. К нам подошла женщина лет тридцати пяти с суровым от решительности и волнения лицом. В роскошной почти до пола енотовой шубе; американки таких дорогих шуб не носят - впрочем, я ее заметил еще в зале, очень она вся была в экстазе, когда слушала, даже не смеялась в тех местах, где все смеются. А сейчас у нее было и вовсе маршальское лицо. Никакого внимания на двух приятелей она не обратила, она просто их не видела в упор.

- Вы свободны? - отрывисто и сурово спросила она меня. Я ее понял как-то экзистенциально (и угадал), отчего ответил быстро и послушно:
- Нет, я женат и двое детей.
- А в ближайшие два дня вы свободны? - с той же непреклонностью спросила она. А я уже слегка опомнился от напора ее ощутимой энергии.
- Нет, - ответил я, - я улетаю, у меня вечера в Бостоне и Чикаго.
- А ближайшие два часа вы свободны? - каменно и прекрасно было ее лицо, ничуть не мягче, чем у Петра Первого под Полтавой.
- Мы с друзьями едем выпивать, - виновато сознался я.
- А брат у вас есть? - требовательно спросила она. Брат у меня есть, поэтому я растерялся на мгновение, подумав почему-то, что до Кольского полуострова, где живет мой брат, - много тысяч километров. А она, истолковав по-своему мое секундное замешательство, быстро-быстро сказала:
- Красивого не надо, можно такого же!

Могу ли я после этого медлить со своими мемуарами?