Монолог Печорина


М.Ю. Лермонтов
- Да, такова была моя участь с самого детства.
Все читали на моем лице признаки дурных чувств, которых не было; но их предполагали -
и они родились.
Я был скромен - меня обвиняли в лукавстве:
я стал скрытен.
Я глубоко чувствовал добро и зло; никто меня не ласкал, все оскорбляли:
я стал злопамятен.
Я был угрюм, - другие дети веселы и болтливы.
Я чувствовал себя выше их, - меня ставили ниже.
Я сделался завистлив.
Я был готов любить весь мир, - меня никто не понял:
и я выучился ненавидеть.
Моя бесцветная молодость протекала в борьбе с собой и светом;
лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца:
они там и умерли.
Я говорил правду - мне не верили:
я начал обманывать.
Узнав хорошо свет и пружины общества, я стал искусен в науке жизни и видел, как другие без искусства счастливы,
пользуясь даром теми выгодами, которых я так неутомимо добивался.
И тогда в груди моей родилось отчаяние - не то отчаяние, которое лечат дулом пистолета, но холодное, бессильное отчаяние, прикрытое любезностью и добродушной улыбкой.
Я сделался нравственным калекой:
одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил,
- тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании погибшей ее половины; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней, и я вам прочел ее эпитафию.
Многим все вообще эпитафии кажутся смешными, но мне нет,
особенно когда вспомню о том, что под ними покоится.
Впрочем, я не прошу вас разделять мое мнение: если моя выходка вам кажется смешна - пожалуйста, смейтесь:
предупреждаю вас, что это меня не огорчит нимало.-