А потом появился он. Щенок. Настоящий. Белый с рыжими пятнами. Он смешно чавкал, когда пил молоко из миски, со звонким лаем носился по двору за моей уже подросшей хозяйкой и весело лизал ей руки и лицо своим шершавым языком. В отличие от меня он умел лизать руки. Он был живой, озорной, веселый. Он мог прийти на помощь, когда кто-то обижал хозяйку т даже укусить обидчика за ногу. Он мог ткнуться холодным мокрым носом в ноги и положить мордочку на колени. Теперь он, а не я спал в хозяйской постели, укрытый теплым одеялом.

Однажды я в очередной раз смотрел на них из-за мутного стекла книжного шкафа и вдруг понял: даже игрушечные щенки умеют плакать. Нет, они умеют выть в полный голос, хотя их никто и не слышит.

* * *
Не знаю, сколько прошло времени. В темной пыльной коробке среди других таких же игрушек оно тянется нестерпимо медленно. Порой мне казалось, что прошла уже целая вечность; вечность в стенах из тонкого картона.
- Может, уже пора выкинуть этот хлам? - спросил однажды чей-то голос и мой тесный картонный мирок качнулся. Крышка открылась, и порыв воздуха разогнал скопившуюся пыль. - Ну, или отдать их кому-нибудь уже. Хотя бы в наш детский сад.
- Подожди, - вдруг чьи-то руки достали меня из коробки и с нежностью погладили по голове, потрепали мое смешное ухо. Руки были взрослые, но почему-то смутно знакомые. - Остальное уноси.

Так мои глаза снова увидели свет. Он был непривычно ярким.

* * *
Последние несколько лет я живу на полке в шкафу среди книг и каких-то мелких безделушек.

Каждый раз, вглядываясь в лицо своей взрослой хозяйки, я пытаюсь найти в ней черты той маленькой девочки, которая кормила меня кашей из своей тарелки и трепала непослушное ухо. Девочка выросла, у нее теперь другие важные дела. А мое дело - лежать на полке и смотреть, как за стеклом кипит жизнь.

Щенка уже нет. Он давно не спит в хозяйской постели, не носится за ней лаем, не кусает никого за ноги. Я видел, как он однажды утром подошел к хозяйке, ткнулся в нее носом, лег рядом, тихонько заскулил и уснул. Она еще долго сидела с ним рядом, гладила его по голове и почему-то плакала. Вечером его тоже положили в большую коробку и куда-то отнесли. Может быть, сейчас он тоже живет где-то в другом месте и с тоской вспоминает времена, когда они с хозяйкой весело носились по двору вместе. Наверное, мне повезло больше чем ему. У меня хотя бы есть эта полка.