(Навеяно фотографиями Марса)

«И все звёзды, будут точно старые колодцы со скрипучим воротом. И каждая даст мне напиться» (Экзюпери.)

- Ты совсем замёрз, друг! Садись поближе к огню… Вот кружка, о неё можно греть ладони и отхлёбывать крепкий чай с глотком водки и малиновым вареньем… Ты выглядишь усталым… и одиноким.
- Меня зовут Карл… Иероним… Фон..
- Можно просто имя.
- … Мюнхаузен. …Я прилетел… издалека. – Он кивнул на закопченное чугунное ядро
покрытое микрократерами от метеоритов.
- Откуда же? Если конечно тебе не трудно говорить, друг.
- Нормально… Давно чай не пил… - Усмехнулся барон, - с Марса мы. Первым ядром домой! Соскучился… Время там, - Он кивнул треуголкой в небо. – Течёт медленнее,
чем у вас на Земле… Вот хотел домой идти, смотрю костёр в лесу, погреться от космической погоды захотелось… поговорить. Новости узнать, ведь Земля накрутила не один век, пока я … летел. Думаю, дома накопилось немало дел, новостей… и пыли.
Он хлопнул ладонью и с камзола, серебристо вспыхнуло, облачко звёздной пыли.
Поговорили о новостях, и Лесник спросил, - Как там Марс, барон? О нём много слухов…
Барон, не торопясь отпил чай, и долго смотрел в огонь не отнимая от губ тёплой кружки.
…- Стоять и чувствовать абсолютную, безупречно полную ненужность и невозможность себя в этих камнях и тонких закатах… Что вы знаете об одиночестве, если вы не были на Марсе!? Нет, совсем не то что смотреть на него с тёплой Земли, нет… Смотреть на него в упор! В одиночество, которое в своей ненужной бессмысленности, укажет вам что такое
небытие. Невозможно поверить, что целый мир, в котором некому им восхищаться, есть
лишь для себя и ни для чего более! Мир, которому так чуждо наше глупое чувствование, что никакие полотна высочайших художников, не заставят так глубоко содрогнуться наше сердце, и до дна выстудить душу, как великое бесчувствие этого равнодушного мира… Я
не трус, но Великое Безмолвие Марса, вызывает ужас. Я лишь, хотел убедится в этом…
Это как если стоять рядом с любимой, которая в тебе навсегда разуверилась. И если все слова уже сказаны, то вот тогда вы испытываете нечто очень похожее. Я сравнил…
- Ты летал для этого? Что бы сравнить?
- Понимаешь… время, штука очень относительная, и когда ты перестаёшь верить в те вещи, которые делают твой век, твоим домом, то уже тебя так мало притягивает земля,
и так тянет к звёздам, что ядро разгоняется… разгоняется… - Он улыбнулся, - Я летел
так быстро, что мир стал фиолетовым.. фиолетовое на чёрном… это красиво!
Крюка дал, немного… около 8 светолет, Маленький принц приглашал на вино из одуванчиков. Совершенно никакой тяжести! Берёшь немного атмосферы с собой,
и вперёд!
На шпаге барон поджаривал шкворчащую колбасу, и вкусно тянуло копчёным…
- Ты значит совершенно одинок теперь, барон?
Барон улыбнулся. – Одиночество, это когда некуда вернуться. Я рассчитал! В окрестностях планеты принца, есть Чёрная дыра, он сваливает в неё мусор, она опасна для материи, но вино из одуванчиков, совершенно лишает массы! Я направлю ядро в её центр, и попаду в сингулярность, где не действуют законы мира, там я и найду 1 минуту пополудни, вторника… она обещала подумать, и я дал ей время до часу. Для неё пройдёт лишь одно утро…
- Ты расскажешь ей о путешествии? О будущем?
- О… Конечно нет. Только как сказку. Она так не любит когда я надолго улетаю! Но ей нравятся сказки на ночь…
Он натянул просохшие ботфорты, и протёр лопухом шпагу.
- Пора! Спасибо за чай! Хочу взглянуть ещё на зАмок, коли есть такой случай!
Приложил к треуголке два пальца, и ушел, оставляя на ветвях блёстки звёздной пыли.

• 
• 
•