А в юности куда нас не несло!
В какие мы не забредали воды!
Но время громких свадеб истекло,
Сменившись гордым временем разводов.

Струна, и кисть, и вечное перо -
Нам вечные на этом свете братья!
Из всех ремесел воспоем добро,
Из всех ремесел воспоем добро!
Из всех объятий - детские объятья.

С годами развелись мы насовсем
С тем, что казалось тенью золотою,
А оказалось, в сущности, ничем -
Участием во всем и суетою.
Но нас сопровождают, как пажи,
Река, и лес, и лист, под ноги павший,
Прощающие нам всю нашу жизнь
С терпеньем близких родственников наших.

Струна, и кисть, и вечное перо -
Нам вечные на этом свете братья!
Из всех ремесел воспоем добро,
Из всех ремесел воспоем добро!
Из всех объятий - детские объятья.


И странно - но нисходит благодать
От грустного времен передвижения,
Когда уж легче песню написать,
Чем описать процесс стихосложения.
Мы делали работу как могли,
Чего бы там про нас не говорили,
Мы даже отрывались от земли
И в этом совершенство находили.
-----------------

Он за мною видно шел, взял за локоть:
"Слушай Люся, будет очень хорошо,
Я живу в отдельном "люксе".
У него усы густы и глаза, как две букашки,
И виднеются кусты из-за ворота рубашки.
"Я не Люся", говорю, "а зовут меня Тамара
И такого не терплю, и такие мне не пара".



Припев: Десять лет варила суп, десять лет белье стирала,
Десять лет в очередях колбасу я доставала,
Десять лет учила я сверхсекретное чего-то, F
Десять лет сидела я у окошка на работе,
Сердце стачивая в кровь десять лет дите растила,
Что ж осталось на любовь? Полтора годка, от силы.


Не смутился он ничуть, только глазом гладит платье:
"Я за вечер заплачу, сколько за год тебе платят",
Я играла в мяч ручной за спортивные награды
И была я центровой, и бросочек был что надо.
Я авосечку-суму из руки переложила,
Кавалеру своему меж букашек "засветила".
Мне до Щелковской - метро, а от Щелковской - автобус,
А в авоське шесть кило овощных консервов "Глобус".


Открываю тихо дверь - дочка долбит фортепьяно,
Ну, а мой "любимый зверь", он лежит, конечно, пьяный.
Снять ботиночки с него не тревожа постаралась,
От получки от его трешка мятая осталась.


Припев.


На плите чаек стоит, дочка сладко засыпает,
За окном моим ГАИ громко частников ругает.
Гляну в телек: дым и чад, поколенье молодое
Все с гитарами кричат, как перед большой бедою.
Убрала я со стола, своего пригрела пашку:
Всеж-ки мало я дала тому гаду меж букашек.
......................

Эх, жертва я доверия, беды своей родитель.
Вот слышу из-за двери я: "Укушенный, войдите".
Вошел: мое почтение, разделся не спеша.
"Где место укушения?" я говорю: душа.

Тут в кабинете бывшие мне душу теребят:
Скажите, говорят, укусившая какая из себя?
Я говрю: обычная, и рост не с бугая,
Такая симпатичная, не думал, что змея!

Тут на меня обрушились, ругают все кругом:
Какой же вы укушенный, дурак, мол, дураком.
Известно ж ведь заранее, что есть разрыв большой
Меж внутренним содержанием и внешней красотой.

И сблизились излишне вы, поверив той красе,
Змея кусает ближнего, змея кусает ближнего,
Змея кусает ближнего, об этом знают все.
Не имеет, говорю, значения теперь уж ничего,
Какое б мне лечение, таблетки, иль чего ?

Мне говорит: послушайте,- одна из этих дам,-
Я дам совет, укушенный: не верьте вы людям!
Вот, скажем, к вам приблизились с любовью, как туман,
А вы твердите мысленно: обман, кругом обман.

Нет, говорю, красавица, без веры не пойдет,
Уж лучше пусть кусаются, само потом пройдет!
Я вышел в ночь столичную с огнями по краям:
Такая симпатичная, не думал, что змея!

• 
• 
•