[I][COLOR=blue][SIZE=+1]Вся широкая снежная долина распахнулась передо мной. Я зажмурился от
солнечного блеска, а потом различил две голубоватые, совершенно прямые
лыжни. Они уходили на север, наискосок от отеля, и там, где они кончались,
я увидел четкие, словно нарисованные на белом, фигурки беглецов. У меня
отличное зрение, я хорошо видел их, и это было самое дикое и нелепое
зрелище, какое я помню.
Впереди мчалась госпожа Мозес с гигантским черным сундуком под
мышкой, а на плечах ее грузно восседал сам старый Мозес. Правее и чуть
отставая, ровным финским шагом несся Олаф с Луарвиком на спине. Билась по
ветру широкая юбка госпожи Мозес, вился пустой рукав Луарвика, и старый
Мозес, не останавливаясь ни на секунду, страшно и яростно работал
многохвостой плетью. Они мчались быстро, сверхъестественно быстро, а
сбоку, им наперерез, сверкая на солнце лопастями и стеклами кабины,
заходил вертолет.
Вся долина была наполнена мощным ровным гулом, вертолет медленно,
словно бы неторопливо, снижался, прошел над беглецами, обогнал их,
вернулся, спускаясь все ниже, а они продолжали стремительно мчаться по
долине, будто ничего не видя и не слыша, и тогда в это могучее монотонное
гудение ворвался новый звук, злобный отрывистый треск, и беглецы
заметались, а потом Олаф упал и остался лежать неподвижно, а потом кубарем
покатился по снегу Мозес, а Симонэ рвал на мне воротник и рыдал мне в ухо:
"Видишь? Видишь? Видишь?.." А потом вертолет повис над неподвижными телами
и медленно опустился, скрыв от нас и тех, кто лежал неподвижно, и тех, кто
еще пытался ползти... Снег закрутился вихрем от его винтов, сверкающая
белая туча горбом встала на фоне сизых отвесных скал. Снова послышался
злобный треск пулемета, и Алек сел на корточки, закрыв глаза ладонями, а
Симонэ все рыдал, все кричал мне: "Добился! Добился своего, дубина,
убийца!.."
Вертолет так же медленно поднялся из снежной тучи и, косо уйдя в
пронзительную синеву неба, исчез за хребтом. И тогда внизу тоскливо и
жалобно завыл Лель.


[/SIZE][/COLOR][/I]

• 
• 
•