Тяжело сказать «прости». Очень часто мы произносим: «Ну, сколько можно, а? Сколько раз я говорила себе, что буду беречь его, и каждую минуту рядом с ним... дура! А потом, может, простит, а? Умираю ведь без него, одна, бьюсь в агонии, а его по-прежнему нет, и не будет, если не изменюсь». Всё рвётся внутри на мелкие клочки, и пульс прерывистый, и нервы шалят, дрожат руки и губы, а его всё нет. Резким движением лезвия рассекается всё существо каждую секунду без него, кричит от боли всё наше умирающее «я»: «Не могу, больше не могу!» И бежать хочется, бежать, а на бегу разорвать одежду на себе и освободиться, бежать, спотыкаясь, падая, разбиваясь, бежать к ней одной, бежать, тяжело, прерывисто, захлёбываясь, дышать, и видеть, как перед глазами мелькают дороги, проходящие мимо удивлённые люди, слышать, как воет город, упрямые и самоуверенные машины, ощущать, как злой ветер с песком хочет остановить, сбить с дороги, бьёт в лицо, держит, калечит, и мысли о нем. Каждым своим твёрдым тяжёлым шагом стараемся приблизить себя к нему, каждым рывком, каждым вдохом, каждым судорожным движением тела, задыхаясь, упасть на колени, а потом встать, и всё-таки дойти и сказать: «Прости!»

• 
• 
•