Часть 7

На утро Воссион проинструктировал Ивана и отправил его к царю.

- Да, и раздобудь мне карту местности! – крикнул он вслед царевичу.



В цареву палату кроме бояр под разными предлогами битком набились воеводы, иноземные гости, купцы, царская челядь и простые стрельцы, те, что пошустрее. Видимо, подробности вчерашнего конкурса облетели весь терем.

Ждали царя. Толпа незлобиво пихалась локтями и нетерпеливо шушукалась в предвкушении зрелища.

Вошел царь, строгим взглядом окинул собравшихся, открыл было рот, чтобы высказать недовольство, но передумал. Видимо, посчитал, что сегодняшний день не принесет конфуза царскому величию.

Усевшись, он взмахнул шелковым платочком, объявляя конкурс окрытым.

Марфа с поклоном преподнесла царю нечто бело-голубое и воздушное, нежно колышащееся при малейшем движении. Царь взял вещицу двумя пальчиками, расправил на руках и, глядя поверх нее на старшую невестку, удивленно спросил:

- Это что?

- Сорочка мужская тонкого шелку, - ответила Марфа тонким голоском и немного в нос, - сшитая по фганцу-узскому образцу. А-ля Людовик Четырнадцатый.

- Людовика мы знаем, - проворчал царь, - а как ее надевать-то?

- Рюююши, - важно протянула Марфа, - спереди. Примерить изволите?

Царь подумал, взял сорочку мужскую и исчез с ней за неприметной дверцей. Через некоторое время он вышел к людям, и люди ахнули.

- Зеркало! – крикнул царь.

Подбежал парень с ростовым зеркалом.

Царь мрачно оглядел себя сверху вниз. Кружавчатый воротничок с огромным жабо нещадно стягивал багровеющую царскую шею. Обещанные рюши роскошными волнами плескались на царской груди. А ниже под прозрачным белым шелком эротично обрисовался царский пупок. Дойдя до пупка, царь икнул, прикрыл его горстью и выругался.

Шушуканье в зале перешло в смешки. Из толпы шепотом выдавали: «аки лебедь… белая!», «нее… поповна в купальне», «голубь… белый… бело-ГОЛУБОЙ!». Толпа тихо прыснула.

Царь вдруг покраснел и быстро исчез в раздевалке. Выйдя к людям в своей рубашке, царь небрежно бросил нежную сорочку на руки Марфе со словами:

- Да с этой рубахой только в баню ходить… и на девок банных надевать!

Толпа зашлась гоготом, а Марфа, на которую царь технично перевел стрелки, в слезах выбежала из помещения.

- Сле-едующая! – крикнул приободрившийся самодержец.

• 
• 
•