Часть 8

Вошла Домна, как обычно, покачивая бедрами, и с поклоном сунула в нос батюшке-царю пеструю рубаху. Красные, синие, зеленые и фиолетовые ромбы в причудливом порядке сплошь покрывали ее, а между ними шла золотистая тесьма.

Царь вопросительно поднял лохматую бровь, и Домна, не дожидаясь вопроса, затараторила:

- Пэчворк, то бишь лоскутная работа, само модно нынче при дворе аглицком! Примерите, царь-батюшка, али так возьмете?

Царь развернул лоскутную рубашку, мысленно примерил ее на себя, и, представив комменты зрителей, решительно свернул ее.

- Али ты шута из меня сделать хочешь, невестушка? – прищурился он, глядя на Домну.

Та, полбледнев, осела на дубовый паркет и замотала головой.

- Да в такой рубашке, - загремел царь, - только па-ад ста-алом валяться на пирушке да людей честных потешать!

Домна, зажав пестрое свое творение под мышкой, задом попятилась вон из палаты и исчезла под добродушный смех зала.

Царь сидел, закинув ногу на ногу, и со смешанным чувством смотрел, как толпа захавывает бесплатное зрелище.

- Ну что, Иван, ты сегодня, как видно, Лягушку представляешь? Что там у тебя? – промолвил царь, когда шум поутих.

Иван-царевич, таинственно улыбаясь, протянул батюшке малиновый сверток. Царь развернул огромную грубо скроенную рубашку и с сомнением проговорил:

- А не велика ли будет? Да и покрой уж больно топорный, будто на чучело шили…

- А вы, батюшка, только примерьте, - запел Иван сладким голосом, - только накиньте, а и видно будет, ведь на статном-то теле и дерюжка кафтаном смотрится!

- Уговорил, - промолвил польщенный царь и исчез в примерочной.

Выйдя оттуда в лягушкиной рубашке, царь сорвал всеобщий восторженный «Аах!». Ярко-малиновая вроде бы атласная рубаха была отделана искусным золотым шитьем, но самое удивительное – в ней царь-батюшка выглядел лет на двадцать моложе и на пару пудов стройнее. Плечи как-то разошлись вширь, под гладкой тканью шестым чувством угадывались нехилые бицепсы. А пузо, пузо царское, добытое в беспощадных пирах, гуляньях и застольях, куда-то исчезло, обозначив талию, которую многие не видели лет двадцать!

Толпа восхиченно разглядывала царя, крутившегося перед зеркалом, а Иван, в свою очередь, крутился вокруг царя, прилаживая рубашку половчее, разминая невидимые складочки и сдувая несуществующие пылинки.

- Это, батюшка, педе… пере… передовой матерьял, не горит, не рвется, точно по фигуре садится. Что надо – подчеркнет, чего не надо – зачеркнет! - громко говорил он, явно работая на публику. - А буде кто лихое замыслит противу особы, его носящей, так и от стрелы каленой защитит, и от меча острого!

Зал взорвался аплодисментами. Царь, румяный и улыбающийся, довольный произведенным успехом, обнял младшего сына и объявил:

- Зачет!

• 
• 
•