Она стояла у окна и смотрела, как вода струится по стеклу. Подумалось: "Я уже и не помню, когда видела такой ливень в последний раз..." Многоэтажка напротив превратилась в свой же размытый силуэт. "А может это не из-за дождя? Может это слезы мешают смотреть? Нет, я уже давным-давно разучилась плакать... Разучилась? Тогда почему щекам так мокро и горячо?"
За окном плакал дождь, а в маленькой уютной квартирке плакала девушка. Беззвучно, без рыданий и всхлипываний. Просто ручейки слез текли по ее лицу, оставляя мокрые дорожки, а она их даже не вытирала. Но и в таком состоянии было видно, что девушка красива. Черты лица и очертания фигуры можно было бы назвать идеальными. А кроме того в ней было что-то аристократическое и притягивающее. Тем не менее, имя, которое ей бы чрезвычайно сейчас подошло, было Одиночество.
А когда-то у нее было другое имя - когда-то, в прошлой жизни. По-крайней мере, ей сейчас так казалось.
Когда-то ее звали просто и весело - Вика. А еще когда-то она умела смеяться заразительнее всех. И половина университетских парней оглядывалась на нее, когда она легкой летящей походкой пересекала двор или порхала по многочисленным коридорам и переходам здания университета. Харизматическая девчонка, брызжущая искрометным юмором нравилась многим, кроме кучки завистниц - сереньких мышек. Да кто же на них будет обращать внимание, если весь мир у тебя в ладонях, солнце светит именно для тебя и вообще жизнь прекрасна?
А потом произошло еще одно событие, которое утвердило ее в мысли, что жизнь - удивительная штука, и вообще, всё в этом мире старается сделать ее еще счастливее.
Однажды, удивительно теплым сентябрьским деньком Вика, вернувшись с занятий в свою комнату в студенческом общежитии, бросила сумочку на кровать, и прямиком направилась в душ. Из душа выпорхнула свеженькая, в коротеньком халатике и с мокрыми волосами, которые вытирала пушистым махровым полотенцем. Потом полотенце отправилось вслед за сумочкой, а Вика открыла окно и оперлась на подоконник локтями, зажмурившись и подставив лицо ласковым осенним лучам солнца.
Вдруг она почувствовала, как будто кто-то наблюдает за ней. В соседнем общежитии в окне седьмого этажа на подоконнике, свесив одну ногу вниз, а другую согнув в колене и положив на нее подбородок, сидел какой-то абсолютно незнакомый парень. Он улыбался и, прищурившись, смотрел на Вику. Этот взгляд почему-то отчасти смутил ее, заставил залиться краской. Но кроме того в нем было что-то, что заставило екнуть сердце. Какая-то беспричинная радость и восторг вдруг наполнили ее от кончиков пальцев ног до корней волос. Обычная игривость вернулась к девушке - она подмигнула парню и скрылась в глубине комнаты.
Потом она видела его еще несколько раз, прежде чем он решился с ней заговорить. Позже он признался ей, что просто не мог отважиться подойти, потому что она была похожа на королеву, что чрезвычайно развеселило ее.
В тот вечер, ровно посредине осени, она узнала его имя - самое прекрасное имя, как ей казалось, - его звали Александр. Чуть позже она узнала много чего еще - что он очень интересный рассказчик, заставляющий слушать, раскрыв рот; что он - экстремал до мозга костей, которому интересно все, что опасно, что впоследствии заставляло ее сердце тревожно сжиматься от страха за любимого и радостно биться от гордости за его достижения; что так нежно и умело целовать, как целовал он, не мог бы, наверно, никто. Впрочем, последнее Вика все-таки утверждать не могла бы, так как весь ее опыт был заключен в двух поцелуях - в седьмом классе при пятнадцатиградусном морозе с мальчишкой-соседом, да еще на выпускном вечере с одноклассником, после непривычного действия коварных пузырьков шампанского, украдкой, наспех, чтобы никто не заметил. Первый поцелуй она вспоминала с содроганием, а второй вообще не хотела вспоминать. Ее бойфренда в тот же вечер элементарно увела одноклассница - ничего особенного в ней, зато наглости хоть отбавляй. Ну и ладно, пусть забирает, не очень то и хотелось.
С Алексом (как ей нравилось его называть) все было как во сне. Длинные темные волосы и синие-пресиние глаза, таких глаз она никогда не видела. Высокая стройная атлетическая фигура, широкие плечи и длинные музыкальные пальцы - ей нравилось в нем буквально все. Казалось, он умел все, что угодно – замечательно играл на гитаре, водил автомобиль как ас, легко управлялся со всяческими приборами и приспособлениями, да много еще чего, всего не перечислишь.
Иногда облик любимого дополняла озорная бандана и крохотная серьга в ухе, что приводило Вику в восторг. В такие минуты он казался ей знаменитым пиратом, персонажем захватывающей книги, прочитанной в детстве. И она позволяла этому "кровожадному и беспощадному", а на самом деле любящему и, что главное, любимому, делать с собой абсолютно все, что ему взбредет в голову. А его фантазии и энергии мог бы позавидовать кто угодно.
Он мог, например, поздно вечером потянуть ее купаться на ближайший водоем, хоть все троллейбусы и трамваи уже ушли в депо. Такси объявлялось несуществующим видом транспорта, и они шли минут сорок по городу, отдающему тепло дня, и чувствовали себя самыми счастливыми на планете.
Или мог устроить вылазку на природу и рано-рано утром разбудить ее, чтобы вместе встретить рассвет на берегу сонного озера с почти идеально гладкой поверхностью, где каждый редкий всплеск отдавался эхом, придавая ситуации ощущение нереальности. Туман над озером постепенно окрашивался в нежный розовый цвет, а потом и вовсе исчезал под лучами только что взошедшего солнца. Вика помнила много таких рассветов и закатов.
(Окончание в комментах)

• 
• 
•