Децтво
Это было летом щас нипомню каково года. За афигенные успехи в сборе миталлолома, школу, хде я валял дурака, делая вид, што учусь, наградили путёфками в пионерский лагерь с унылым названием «Солнышко». При этом в силу загадочных апстаятельств среди исбранных оказались не тока фсякие заучившыеся до ачков на носу атличники, но и риальные распесдяи, фулиганы и пахуисты, в чесле каторых был и ваш пакорный слуга. Не иначе как верховные силы зла решили каво-то жестоко покарать, а нас исбрали оружием вазмездия. Про то не нам судить...
Кароче, памимо фсякой шалупони, провожаемой в лагерь мамами-папами, в лагерь ехали три риальных пацана: Мишка Квасников, Стёпа Варфоломеев и Роман Переверзев. У меня с собой была папироса, которую мы фчетвером благополучно дунули за школой, штобы скоротать время и немного скорректировать окружающую действительность. Мишка тут же начал ржать как ахуевший конь, атчиво нас тоже стало прабивать на хаха. Тут Мишкино ржание паходу накликало учителя фескультуры, который должен был сопровождать фсю нашу мафею в лагерь. Фесрук наш, надо сказать, был заика. Он некоторое время смотрел на Мишку внипанятках, и наконец стал сударажно пытаццо родить фразу:
— Ква-ква-ква...
Это он типа хотел спросить «Квасников, хуле ты ржошь?» Тут Мишка разогнулсо, и продолжая давицца от смеха, парировал неправельную пастановку вопроса фесрука:
— Хуле ты квакаешь, уже и пасмияцца низя?
Дурь, каторую мы дунули, аказалась сильней фсякой субординации и норм преличия — мы просто йобнулис на асвальт, как подкошенные вражеским пулимётом и принялись корчиццо от смеха. Памоиму нинадо говорить, што фесрук был в полном ахуе. К нашему щастью он был далёк от понимания сути препаратоф, расшеряющих сознание и приписал наше поведение абыкновенному ниуважению к старшим. Фесрук мучительно выдавил ис сибя какую-та нивнятную угрозу в наш адрес и реско повернувшись ушол, оставив нас валяцца на асвальте.
Тем временем, чихая и пердя, подъехал наш афтобус — расдолбанный «Икарус», окутанный облаком чорново дыма, кабунто ево двигатель работал засчот сжегания калош. Нас пересчетали как бараноф и началось погрузко. Мы сели позади, подальше от физрука и пионерважатой. Афтобус затряссо, оглушительно пёрднул, так што аж уши заложило и мы поехали.
Фпереди нас сидело толстое чмо ис 7-во «А» по кличке Бацило. Это была ходячая фабрика по переработке продуктов петания в тяжолый газ типа метан или бутан. Я хуивознаит, так как ис фсево курса химии твёрдо знал только формулу спирта и што химичку трахает завхоз. Как только афтобус тронулся, Бацило принялось доставать из сумки хавчик и жоско с ним расправляцца. Мы поняле, што место, где мы сели было выбрано в корне неправельно, но было уже слишком поздно. Первая газовая атака не заставила себя ждать: после оглушительново, как раскат грома в горах шумового эффекта последовала волна удушливых производных метана. Мы открыли форточку и высунули головы наружу. Черес пять минут наш афтобус напоминал газенваген: заткнув носы фсе стали открывать намертво заклинившие окна и люки на крыше, хто-то даже блеванул. Кончелось это тем, што гавновоние докатилось до водителя. Он остановил афтобус, открыл дверь и прегласил фсех проветриццо. Фсе расталкивая друг-друга ломанулись на свежий восдух.
К щастью у водителя нашлась засранная мухами аптечка, в которой пионервожатая нарыла активированный уголь и скормила ево зловредному пердуну. Когда наша душегубка окончательно проветрилась, и мы собрались ехать, Бацило запросился по-большому. Проклиная фсё на свете, водитель показал ему на посадку:
— Иди туда и быстренько.
Бацило достал из баула рулон туалетной бумаги и исчез за деревьями. Хуле говорить, не было иво ровно час. Наконец он довольный уселся на своё место и мы тронулись. Первым забеспокоилсо Роман. Он начал принюхивацца. Потом ситуация приобрела чёткие очертания: по салону медленно ползла волна запаха чистейшего говна бес фсяких примесей. Роман наклонился вперёд и обнюхал Бацилу:
— Бля, Бацило, ты што, в штаны насрал? Када приедем, песдец тебе, урот. Молись, штоп мы тебя потеряли по дороге.
Бацило, которово и бес тово писдили фсе кому не лень начал оправдываццо плаксивым голосом:
— Пацаны, ну я ж не виноват, што у меня организм такой.
— Пешком носи свой организм, уйобище. — Посоветовал я и в этот момент увидел, што кроссовки Бацилы украшены гавном, ф которое он видать вляпалсо в посадке, где срал. И что этими гавном он натопал по фсему афтобусу.
— Бля, — сказал я. — Пацаны, надо засыпать этот афтобус хлоркой и ехать электричкой. Мы в полном гавне.
Кончилось тем, што водитель, которому фсё это настоибало, остановил афтобус у реки, и дал Бациле ведро с тряпкой, заставив отмывать салон и отмывацца самому. После фсево он побрызгал в салоне освежителем воздуха и мы снова поехали. На этот раз бес происшествий до самово лагеря.
II
Лагерь, каторый нам предстояло