...
Ныряю под своды деревьев, словно поезд, исчезающий в тоннеле. И я еду в этом поезде, прислонившись к мутному стеклу, безучастно смотрю на проплывающий пейзаж. Я уже давно сижу в этом грязном старом вагоне. Очень давно. Настолько давно, что успел срастись с его стенками. Тысячи разных людей присаживались на свободную лавку передо мной. Кто-то молчал и пропадал через несколько станций, кто-то заводил разговор. Они все сливаются в одного бесформенного и безликого попутчика. Ни дать ни взять - декорация к Another brick in the wall. Ты краем глаза замечаешь отсутствие человека рядом, и совсем не удивляешься, когда видишь его опять на том же месте. Каждый из этих моментов ничтожно короток по отношению к общему времени твоего движения к пункту назначения. Все, что тебя занимает, это мутное окно и одинаковый мелькающий пейзаж.

Причем этот состав проносится всегда в разное время. Не важно, какой разговор ты сейчас ведешь, или в какой, даже самой шумной и веселой, компании ты сейчас находишься - вarbarus hic ego, стук колес выхватит тебя в другую реальность, реальность мутного окна и грязного вагона. Ты просто задремал, прислонившись к равномерно качающейся стенке. Сон подарил тебе мир иллюзий.

Тебя накрывает чувство бесконечного одиночества, но оно тебя не угнетает. Ты его крутишь подобно детали, рассматривая с разных сторон, ища места креплений и стыков. Словно сомелье, проверяющий сорт приобретенного вина, медленно ворочая языком, пытаешь определить букет нового урожая одиночества. In solitude veritas. Ты даже увлекаешься процессом - тебе еще слишком долго ехать в никуда и ни к кому.

Скрип снега под ботинками, мокрые прикосновения снежинок к лицу. Тоннель внезапно заканчивается резким поворотом у старого вяза, нависшего над обрывом. Мальчишкой я любил на него забираться, что бы подразнить мать. Сейчас я иду по скользкому от снега стволу совсем по другой причине – с него открывается чистый вид на далекие огни центра города. Я Маугли, следящий за непонятной, но притягательной суетой людей. Вспыхивают и гаснут огоньки машин по артериям автострад, и - еще немного – и сам город начнет ритмично пульсировать, вдыхая и выдыхая воздух протянутыми к небу заводскими трубами.

Улетает вниз огонек последней сигареты, разбиваясь сотней искорок о ветки деревьев. Поднимаюсь на затекшие ноги. По пути домой покупаю новую пачку, тут же распечатываю, хотя так и не понимаю зачем, курить мне все равно не хочется. Придя домой, заворачиваюсь в одеяло и, свернувшись, засыпаю необычайно быстро. Проспал почти до ночи, иногда просыпаясь, но, так и не в силах встать, засыпал опять.

Хельге я перезвонил только через пару дней. С ней развивалось все достаточно медленно и неторопливо. Мы больше говорили и о чем-то спорили, чем флиртовали. Через месяц я получил согласие на ужин - у меня дома. И вот – ужинаем. Неторопливые беседы за едой и бокалами вина. Медленные ласки в приглушенном свете среди дрожания свечей. До дрожи тел уже недалеко.
Звонок в дверь. Чертыхаясь про себя, иду открыть. На пороге стоят Фриц и Сигур, уже навеселе. Романтический вечер, дрожь и дрожания летят ко всем чертям – от этой парочки не избавишься. Уже поздно, они явно намерены пробыть тут всю ночь и разъехаться только к утру. Если Фрица я еще могу отправить, он поймет, то Сигур слишком молод и беспардонен. Хельга готова идти домой. Проводил до ее квартиры – легкий поцелуй, слишком легкий. Захватил на обратном пути еще пару бутылок красного, краем уха прислушиваясь к стуку колес поезда…
Хлопок вытащенной пробки. Впереди длинная ночь. Ночь.
...

• 
• 
•