Слегка стыдясь, но трепетно любя, она швырнула вывернув наружу,
К его ногам свою босую Душу, и отдала до капельки себя.
А он не знал, как быть с её Душой, поскольку брал все прелести от Тела,
Его натура просто не хотела, делиться им с соперницей чужой.
Курил все ночи, мысли ворошил, пытался снять какие-то вопросы,
Ей пепел в Душу сыпал с папиросы, потом окурок там же и тушил.
Не находя желаемый ответ, погладив её тонкие косички,
Он прижимался к Телу, по привычке, и убеждался - Души - это бред.
Однажды Тело, как в немом кино, ушло от грубости и больше не вернулось,
В его сознаньи что-то шевельнулось, ведь он теряет главное звено.
Потом себя, конечно же ругал, что не ценил Души в любимом Теле,
И разделял, зачем-то их, доселе, а вот теперь безумно тосковал.
И как-то раз, случайно, под столом, он Душу запылённую увидел,
Которую бездушно так обидел, и не пригрел когда-то под крылом.
На удивление она была жива, лишь краски яркие немного потускнели,
Как не заметил он её в любимом Теле. Видать, не тем была забита голова.
Открылась дверь, дрожащею рукой, он две Души ей протянул с порога,
А про себя молил, с надеждой, Бога, хотя не знал молитвы не одной.
Она взяла находку не спеша, перед его Душой захлопнув двери,
Он понял, что в чужом, холодном Теле, теперь живёт любимая Душа.

• 
• 
•