- Я еду.
- Я жду.
Короткие гудки. Лишние слова ни к чему. У него от волнения голос сел, и у нее стал глуховатым.
Он выходит из подъезда, и чувствует, что воздух, как живой организм, мягкими руками и ногами упирается у него внутри в грудину и не позволяет себя выдохнуть, и не пускает новую порцию осенней взвеси из влаги, запаха желтых листьев, бензинового чада и ванили (булочная на первом этаже дома всегда источает сладковатый дух). Голова чуть кружится, ноги же сами по себе делают шаги все длиннее.
У станции метро он уже почти бежит. Магнитный билет – к турникету, рывок к ползущей вниз расческе эскалатора и вниз, вниз, через две-три ступеньки, задевая тех, кто стоит справа...
В шатающемся вагоне он начинает ощущать, как его тело покидают миллионы живых клеток. Эти клетки, сбиваясь в тугие пучки, устремляются вперед – они несутся, рассекая воздух туда, где его ждут. С каждой уходящей частичкой он становится слабее, и уже к середине пути едва не висит на поручнях, лицо бледнеет.
И вдруг, как толчок локтем, как глоток бренди – возвращается волнение, нарастает бодрость. Он понимает, что его тело бомбардируют ее клетки, которые рвутся к нему навстречу. Жадно вдыхает, ловит, мысленно наполняется он ими, усваивает их. На выходе из подземки он уже полон ее энергией, и летит к дому, где она ждет...
Сгусток, рой ее запаха, голосовых тонов, ожидания несет его вперед. Она открывает дверь не дожидаясь его звонка, и в воздухе происходит маленький ядерный взрыв – их клетки, каждая молекула, каждый атом сливаются воедино. И здесь, в тесной прихожей, они не могут оторваться друг от друга, потому что этот взрыв спаял, спёк воедино их тела и души.
Огромный клубок рвущейся к небесам плазмы, переливающийся цветами от багрового к нежно-желтому. Глухая стена, отгородившая их от внешнего мира. И запах, и дрожь горячих тел...
Беззвучие.

• 
• 
•