И в ее глазах больше не было наивной радости и восхищения. Взгляд ее… Он не был потухший и безжизненный… Он не был вообще каким-нибудь, каким-либо. Он просто видел все.

Ей стало стыдно смотреть в зеркало. Или нет, не стыдно, ей не за что было стыдиться самое себя, но – страшно. Да, вот верное слово. Страшно было видеть этот встречный взгляд, и она его избегала, как могла.

Не смотрела она больше и в глаза воркующих ей слова любви и восхищения. И она больше не слышала их совсем, эти слова…. Они отторгались или сразу или отслаивались чуть позже, совсем недолго они были в ней, так и не прижившись к ее душе.

Все просто. Души, как и группы крови, имеют свойство совместимости. Только, в отличие от крови, они подвержены воздействию извне и способны менять свою группу под влиянием. Да.

Она стала совсем мало говорить и очень много разговаривать, чтобы заполнить пустоту своего молчания. Получалась какая-то нелепость …Тем, кому хотелось что-то говорить, им и говорить это что-то было не нужно, они и сами знали это что-то лучше ее. Правда, были еще те, кому ей хотелось что-то говорить, но, слушая ее, они ее не могли слышать, они были другой группы души. И однажды она поняла, что никому ничего говорить больше нет никакого смысла, стоит только разговаривать, чтобы найти тех, кому ничего не нужно говорить.

Она уже оказалась осторожной, и теперь очень многое мешало ей сделать даже один шаг навстречу. Ей было жаль тех, кому она уже не могла открыться.

Она хотела верить, но стала делать это через раз, а потом – и вовсе перестала.

И бог забыл ее.

И она забыла бога.

Замечательно написал, спасибо Давид Мартович :rose:

• 
• 
•