Видящий будущее старик-мудрец Аккум-бобо – Дед Белый Песок – рассказывал мне как-то об одном из самых древних таджикских обычаев. В Фальгаре бытует одно из неписанных законом, но распространенное правило. Если одинокая женщина идет по тропинке, а навстречу ей мужчина, то последний имеет полное право наброситься на нее и овладеть ею. В противном случае, вопреки писаным, но во славу имеющим куда большую силу традициям, в глазах её не окажется он мужчиной. И на смех будет поднят он на площади Варз-Минора за то, что не лишил чести женщину, и слух о несостоятельности его мужской и трусости станет притчей во языцах. А дети и внуки носить станут имена, произноситься которые всю жизнь их будут со снисходительными усмешками. Уступив дорогу и дав ей пройти, а то и помогая спуститься по круче, дабы было легче преодолеть ей путь, он сломает веру в себя и ни одна из тех, кто мечтала о любовных утехах в объятиях его, уж не посмотрит боле на него без презрения и жалости. И за наведенный на дом предков позор будет проклят он отцом своим.
Мне всегда трудно было понять обычай этот, ибо не поддавалось разумению моему, как поругание чести беззащитной женщины в диком горном лесу, - чести идущей по тропинке женщины, - которая не о неожиданном и скором удовлетворении чужого желания думала, - может быть переходящим из века в век обычаем, определяющим высокий нравственный самоконтроль мужчины.
И так размышлял я об этом, поднимаясь по крутой тропинке, пока не встретил молодую женщину, спускающуюся с ребенком, удерживаемым ею за руку. Она сошла бы с тропы, одинокая, увидев мужчину, как делают спешащие по делам женщины Варз-Минор – города Глиняного Минарета – но сворачивать было некуда. Она могла развернуться и убежать, чтобы избежать позора, но она и того не сделала.
С удивлением не обнаружив в походке её испуга, я отступил в сторону, освободив дорогу. Как ни в чем ни бывало, словно и не подозревая об обычаях предков, она прошла мимо меня, и вскоре под моим удивленным взглядом скрылась в зарослях, почти коснувшись плечом груди моей.
Вернувшись в Варз-Минор, я рассказал Аккум-бобо об этой встрече и высказал предположение, что женщина та была из тех, скорее всего, кто уже давно не боится молвы людской.
Старик посмотрел на меня глазами, похожими на пятна покрытого облаками неба перед дождем, качнул головой, шевельнув своими молочно-белыми, потерявшими за полный век силу и цвет неухоженными волосами, и сказал спокойно, как если бы не объяснял мне, глупцу, простую истину, а соглашался с моим предположением:
«Эта женщина была в полной безопасности. Ей не нужно было сворачивать с тропы и бояться быть поруганной тобой»
«Но она шла одна, и я был один»
«Ты сказал, что с ней был мальчик трех лет. Это значит, что у неё был защитник. И если бы кто прикоснулся к ней, грязным бы он стал насильником, и был бы он найден хотя бы и за пределами Фальгара, и был бы этим же вечером приведен на площадь к минарету Варз-Минора и казнен»
«Может ли быть, чтобы ты сам не понимал этого?» - укоризненно добавил он, погладил жидкую бороду, посмотрел на одноцветное его взгляду небо, слился и на моих глазах ушел в него спокойно и равнодушно, словно не открыл для меня только что величайшую из тайн полыхающих вокруг, уносящих миллионы жизней, войн.

• 
• 
•