Энди и Я Вера Горячая

Я завела себе страницу на Myspace. Каждый день мне приходили письма от восхищенных арабов: «Ты красивая! Ты девственница?» и престарелых ковбоев: «У меня большой дом и ферма в Небраске. Хочу русскую жену. Ты любишь животных?» Животные мне не нужны ни в каком виде, поэтому такие письма оставались неотвеченными. Но однажды я сама нажала на одну из фотографий с широкой улыбкой. Видимо, злой рок.

Я первая написала ему что-то сексуальное. Мы списались-созвонились-встретились-оцепенели. Мы очень сильно влюбились. Настолько, что своим счастьем начали бесить всех вокруг. Он в Германии, я в Москве. Каждый день звонки, sms, видеопослания. Интернет и прочие электронные средства связи нас разлучали, соединяли и безумно раздражали, как препятствие и мертвая зона в нашей с ним сумасшедшей любви.

Денег у него не было совсем, зато планы мы строили на миллион долларов: он переезжает в Москву в мою квартиру, учит русский, зарабатывает, мы женимся, дети, семья.

После череды неудавшихся романов, после бесконечного ожидания звонков от «тех, что надо» молодых людей, после опустошающего секса и последующих отчуждений мне показалось, что счастье наконец-то не просто настигло меня, а стремительно обрушилось и пронзило насквозь. И это счастье было абсолютно заслужено, разве нет?

Мы жили урывками, мы неслись в аэропорты. Мне приходили бесконечные счета за телефон — я их оплачивала. Мне нужно было его увидеть — я покупала билеты. Платить пришлось за все, включая возможность нашей любви.
Я работала, а он нет. Точнее, он занимался музыкой. Европейские мужчины в принципе не считают это зазорным. Для них нет разницы между полами. «Ты работай, а я посижу с детьми». Боролись за эмансипацию? Бегом таскать шпалы, девушки! Когда ты берешь на себя роль мужчины, они с удовольствием залезают в твое платье и шпильки, а потом у них начинаются критические дни.

Вся эта реально-виртуальная история продлилась два года. Мы подали заявление в ЗАГС, он перевез свои вещи. А за неделю до переезда я услышала: «Я не готов». Моему горькому состоянию сложно подобрать достойную дефиницию. Истеричный вопль? Циклоидный психоз? Не будем вспоминать детали, но я приняла это решение. Я сказала, что дам ему столько времени, сколько он хочет, «давить и требовать» не буду.

Наши отношения опять перешли в интернет-зону, только стали реже, холоднее, почти в кромешной молчаливой тьме. В одно прекрасное воскресенье он сказал: «Я перезвоню тебе завтра утром», и больше я его никогда не видела, не слышала и ничего от него не получала. Все мои звонки и письма падали в темную пропасть. Интернет-отношения тем и удобны, как самый выгодный бизнес-проект: легко выйти.

«Наверное, его захватили в плен сомалийские пираты, или он завербован программой по защите свидетелей, или лежит парализованный в альпийских горах и его подкармливают сердобольные йети», — думала я, щелкая пультом. Мои утра начинались слезами, а вечера — алкогольными экспериментами. Пока однажды мне не позвонили: «Мистер Краузе заказал перевозку своих вещей из Москвы во Франкфурт без упаковки. Вы сможете завтра все собрать к нашему приезду?» Я отправила ему вещи, все до единой мелочи. Грузчики так и не поняли, почему я плачу.

Наш роман начался в Интернете, там же он и закончился.Письмом по электронной почте, в котором он с прискорбием отмечает, что так и не нашел среди своих бесчисленных DVD ту компьютерную приставку. Да, я помнила про приставку. Чертова штука была куплена на мои деньги и подарена ему в период моего буйного помешательства. Он хотел получить назад свой подарок и был уверен, что это абсолютно заслуженно, разве нет?

На протяжении еще полугода он с настойчивой регулярностью требовал свою приставку, которую я в итоге разбила вдребезги, а осколки аккуратно собрала и отправила по почте.

Безработный молодой музыкант, успешная одинокая девушка. Мы встретились нигде и расстались никак.

• 
• 
•